Галия Байжанова

Молодой оператор Багдат Аргинов — один из самых талантливых представителей казахстанской индустрии. Он, несмотря на то, что самоучка, сегодня один из самых востребованных специалистов. Работал с лучшими молодыми режиссерами (Айторе Жолдаскали, Алишер Утев, Айсултан Сеитов, Олжас Баялбаев и др.) — и очередь к нему только растет. Сейчас он, например, снимает вторую часть «Сказа о розовом зайце», где режиссером выступил дебютант Аян Найзабеков.

Галия Байжанова поговорила с Багдатом о его пути и первых шагах. Как молодой парень из Актобе без особых связей и образования сегодня оказался в самом топе, почему казахстанский оператор должен быть готов к жизни в степи и отчего казахские тои могут дать много полезного.

«Я — самоучка»

— Вы работали со многими режиссерами, чьи имена сейчас на слуху, но кто из них зажёг вашу звезду?

— Думаю, Айторе Жолдаскали. Мы сначала сняли с ним два клипа: первый для уже, к сожалению, ушедшего Darkhan Juzz на песню Sheker — это была одна из первых моих операторских работ. Наш второй совместный проект мне уже дал имя — это был клип на песню Jaiykpen juzdeskende, его мы сделали для Jeltoksan — молодого атырауского музыканта. И только после всего этого случился сериал Sheker. Мы тогда не знали, что он станет бомбой. Тогда я зарабатывал тем, что работал видеографом, и когда мне предложили снять веб-сериал за очень небольшие деньги, сразу же согласился. Деньги нелишние, есть возможность выйти на новый для себя уровень, плюс там нам дали полную творческую свободу. Снимали мы всё от души.

— И это заметно…

— Да, там еще такая творческая атмосфера была в доме, где находился наш продакшн: уютный задний двор, у нас был баскетбольный мяч, можно было поиграть. Мы выходили туда и сидели там с утра до вечера, обсуждая кино. Это было наше любимое место, вспоминаю всё сейчас с теплотой.

— Вы же с Айторе оба — самоучки?

— Да, у нас был опыт работы над клипами, но как правильно работать с драматургией, визуальным стилем, мы ещё не знали толком. Айторе поставил передо мной нестандартную задачу. Он сказал, что хочет снять так, как в СНГ сериалы ещё не снимали — модно, стильно, может быть, даже на западный манер. Я стал искать референсы и залез, как всегда, в YouTube, где и наткнулся на видео о том, как снимали «Мистера робота». Понравилось, как оператор нарушал правила, оригинально работал с композицией. Я показал это Айторе, он поддержал.

— Вы же там ещё широкоугольный объектив использовали?

— Да, полюбил его после клипа Jeltoksan. Мы изучили кино, снятое таким способом: это «Я — Куба», «Летят журавли», и решили совместить всё. Композиционно взяли приёмы из «Мистера Робота», а широкий угол от большой классики. Причём этот 12-миллиметровый объектив, оказывается, давно пылился на «Казахфильме» — сейчас его редко используют в кино.

… и сняли невероятно красивый сериал про наркоту и закладчиков…

— Когда мы начали работать, я не особо задумывался о воздействии кино на человека. Для меня Sheker был интересен только как творческое задание, я вообще узнал, что такое «закладка», на этом сериале. Но после того как сериал стал таким популярным, я уже стал думать чуть по-другому, ведь понял, что кино — это сила.

 

С режиссёром Айторе Жолдаскали и актёром Азатом Жумадилом

«Порой хочется дать себе шапалак» 

— Вы можете работать с самыми разными режиссерами, чему вы у них научились? Вот Эмир Байгазин (автор «Уроков гармонии» — прим. ред.) вас, оказывается, научил снимать сердцем, а другие чему?

— Действительно, Эмир, который взял меня в свои ученики и у которого я некоторое время работал механиком камеры, научил меня мыслить кинематографически. Он ещё любил объяснять буквально — тыкал мне в область сердца и говорил: «вот через это нужно пропускать кино, а не через это», и показывал на голову. Я это хорошо запомнил и благодарен ему за всё. У Айторе я учусь трудолюбию. Он трудяга, и я вижу, что это приносит результаты. Сейчас мы сняли вместе с ним его второй полнометражный фильм «Ауру», и я заметил, как сильно он вырос. А ведь после нашего общего дебюта прошло не так уж и много времени. В 2020-м мы сняли Sheker, а спустя четыра года собрались на «Ауру» (осенью картина выйдет в прокат — прим. ред.). Когда я смотрю на Айторе, мне хочется самому дать себе шапалак ( в переводе с каз. — пощечину), чтобы не отставать, тоже развиваться и соответствовать его уровню, если вдруг встретимся на одной площадке.

— А как работалось с Алишером Утевым? Вы сняли все его успешные веб-сериалы: «5:32», «Сержан Братан», «1286»…

— Он тоже самоучка, который всё время занимается самообразованием, он ещё сам пишет сценарии и всегда знает, чего хочет и как. Это очень облегчает работу. Когда мы снимали «1286», он со мной советовался по каким-то режиссёрским моментам, и это было очень приятно, ведь я для него не просто рука с камерой, а полноценный соавтор. И что важно для меня: и Айторе, и Алишер оба любят эксперименты и новые визуальные задачи в каждом проекте.

— Поэтому все три сериала сняты как будто разными операторами…

— Для меня это комплимент. Потому что после Sheker ко мне слегка приклеилось, у меня все спрашивали: а это же ты тот Бага, который на широкоугольной камере снимает? Я не хотел, чтобы это было моим клише. Поэтому сериал про маньяков «5:32» мы снимали в такой слегка документальной манере, камера тряслась, особенно когда мы показывали 90-е, а «1286» уже снято как большое чёрно-белое кино. И спасибо команде Salem Social Media, которые нам давали тогда абсолютную свободу. Сейчас такое мало где есть, если вы скажете, что хотите трясущуюся камеру, то у продюсера, наверное, будет инфаркт.

— При этом ваш первый полнометражный фильм случился на хорроре «Взаперти» с Олжасом Баялбаевым. Было чему научиться?

— До съемок я не очень хорошо знал Олжаса. Меня пригласил на тот проект Qara Production, имена ребят — режиссёра Айсултана Сеитова и продюсера Еркебулана Куришбаева — уже гремели. И работа с этим продакшеном стала для меня чем-то новым, например, я впервые там увидел отдельного человека, который занимается сторибордом (раскадровка, по которой снимается фильм — прим. ред.). Мне заплатили хорошие для дебютанта деньги, обеспечили всей техникой, которую я запросил, построили локацию из 15 комнат. Когда я это всё увидел на площадке «Взаперти», я даже сначала растерялся, не знал, как всё это организовать, куда расставить все свои приборы, я-то привык, что у меня в арсенале обычно не очень-то много оборудования и приходится выкручиваться. Но я быстро адаптируюсь ко всем условиям и уже в первые две смены разобрался со всем.

— Но с Олжасом вы сработались же  —  визуально картина отличная!

— Сработались, но с ним мне пришлось научиться защищать свое видение и объяснять, почему я хочу снять так или по-другому, первые дни мне было дискомфортно. Я — интроверт, до этого работал с ребятами, которые мне полностью доверяли, плюс еще на тот момент мне было тяжело правильно сформулировать свои мысли на русском, а тут перед всей командой нужно было рассказывать, как я всё вижу. Пришлось выходить из зоны комфорта. В будущем мне это очень пригодилось: когда стали поступать заявки из России, они стали просить операторскую экспликацию, а это как раз то, о чём меня просил Олжас. Кстати, после двух смен он ко мне подошел, похвалил, и остальной съемочный период был отличным. Позже, на одном из кинофестивалей в Греции, фильм получил награду за операторскую работу.

— Я с удивлением обнаружила вас ещё и в титрах фильма «Қаш» Айсултана Сеитова. Я думала, его Азамат Дулатов снял.

— Так и есть, я делал только досъёмки. Но в момент, когда решили доснять кое-что, Азамат был занят, и для этого пригласили российского оператора Евгения Козлова. Он приехал, но там не получилось по погодным условиям — снег растаял. Евгению уже нужно было улетать, пришлось доснимать мне. Мне показали черновой монтаж, объяснили визуальную стилистику, и я отснял нужное. Но такой тесной работы с Айсултаном, как с Айторе и Алишером, у меня не было. Из этих съемок больше помню организацию процесса. Всё было как на другом уровне. Мы снимали не 15-20 сцен за смену, а четыре, никаких переработок. Организация, питание — всё было другим. Грубо говоря, на крафте не чай и бутерброды с колбасой, а …

…с икрой?

— Примерно так. Я понял тогда, почему на Западе такое качество, — потому что ты занимаешься творчеством, а не думаешь о бытовой части. Айсултан работал с западными артистами и их стандарты перенёс на наш рынок.

«Иногда кино — это жить два месяца в палатке бритым налысо»

— Какие самые тяжелые съемки для вас были?

— Это «5:32» и «1286». Бюджеты были небольшие, а условия очень непростые, было и физически, и морально тяжело. На «5:32» я даже чуть не развёлся, мы снимали три месяца в Таразе, а супругу я оставил в родном Актобе, потому что она была в положении и ей было бы тяжело одной в Алматы. Я уехал на три месяца на съемки, а когда родилась дочь — прилетел на пять дней и опять уехал. «1286» мы снимали в Актау — жили там в палатке на берегу Каспия. Два месяца без горячей воды и элементарных удобств. Просыпаешься, весь в песке, рядом спят еще шесть человек, ты берёшь влажную салфетку, обтираешься — это вместо умывания. Вся опергруппа, а это шесть-семь человек, побрилась тогда налысо из гигиенических целей.

— Два месяца в таких условиях не каждый выдержит, что вас сподвигло?

— Идея. Мы очень хотели, чтобы проект получился. Там у моего гаффера (художник по свету — прим. ред.) Алишера Дуйсенбиева, это моя правая рука и один из лучших гафферов страны, были студенты-осветители. Они вышли на проект бесплатно. Но, начав работать и увидев условия, захотели уйти. Я им тогда сказал, что если сейчас бросите, то не сможете в кино работать. Если взялись, надо делать все до конца, как бы ни было тяжело. Потому что это может стать плохой привычкой, да и в титрах вас не будет. Ну и когда у вас будет шанс жить возле Каспия в палатке? Возле исторического маяка, который построили в 1963 году? Они остались. Да я и сам себя так мотивировал. Когда еще представится такая возможность, если не сейчас?

… А там еще такие красивые места — море, рядом такой крутой обрыв, невероятные закаты. К тому же я работал в ч/б, это тоже для меня был вызов. Когда вышел сериал, и я увидел, что мою композицию монтажёр нечаянно обрезал, сделал кадр чуть крупнее, честно скажу, я заплакал.

— Да? А я, посмотрев первые шесть серий, написала восторженную рецензию, так меня впечатлило всё, включая изображение… Он же и в корейском Пусане не зря взял награду как лучший сериал.

— Да, возможно, не оператор это не увидит, но там всё выглядело еще лучше, там на самом деле чуть крупнее, чем снято. Так он бы выглядел еще красивее.

— По мне так «1286» — это один из сериалов, где хорошо всё: и сценарий, особенно в первых сериях, и визуал, и постер…

— А знаете, как я его снял? Мы запланировали его съемки под самый финал проекта, но на тот момент у нас был другой референс. И вот я сижу, лысый, чёрный, на берегу Каспия, курю, смотрю как актёры переодеваются. Я заметил, что на одного из них случайно попал свет отражателя. Его лицо на общем фоне выделилось, и у меня тут же возникла идея для постера, которая мне показалась даже философской. Это было похоже на бесконечную цепочку рабов, один из которых выделился и проявил индивидуальность. Я подбежал к Алишеру, рассказал, он сказал: «Делай». Я выстроил всех ребят в одну линию, и один из них как будто выглядывает и выделяется из общего строя. Так мы это и сняли. Для промо сериала в Казахстане использовали другой кадр почему-то, но, когда мы были в Пусане, корейцы оценили мое художественное решение и у них постер был как раз именно этот.

 

 

«Я начал работать в 16 лет на тоях»

— Давайте вернемся к началу вашей карьеры. Вы же родом из Актобе, учились на металлурга, как вы в операторах оказались? И почему после школы сразу не пошли учиться? 

— Я сам не знал кем я хочу быть. Мне нравились две профессии: мультипликатор либо архитектор. Я с детства любил рисовать, мне очень нравилось ИЗО и черчение, и визуализация мне всегда хорошо давалась. У меня хорошо развито пространственное мышление, вижу объекты в разных плоскостях — сверху, снизу, сбоку — и мне это очень помогает в операторской работе. Поначалу я хотел поступать в КАЗГАСА на архитектора, но не добрал на ЕНТ баллов и понял, что грант мне там не светит.

— А платно если?

— Условий учить меня на платном отделении у моих родителей не было, а напрягать семью не хотелось. Когда понял, что в архитекторы не попадаю, решил посмотреть другое, приоритет у меня был на первых порах такой: сначала программирование, потом горное дело и нефтянка и на четвёртом месте — металлургия. Но по баллам на грант я прошёл только туда. В первый учебный день ректор нас встретил со словами «Ну что, будущие президенты, готовы к учебе?». Я тогда не понял, почему он так сказал, и только потом узнал, что Назарбаев был металлургом. Хотя я и не особо хотел учиться, но ради диплома о высшем образовании пришлось.

— Так, а операторские таланты вы когда в себе обнаружили?

Когда стал подрабатывать. Я начал работать в 16 лет, мама сказала: «Балам, ты уже взрослый, может, поможешь семье?». Я стал искать, хотел в кондукторы, у нас их масломерами почему-то называют. Заходил в автобус, спрашивал водителей, но меня не брали. Но я был настойчив в поисках работы и вскоре мне удалось устроиться в один актюбинский ресторан официантом. Через месяц я уже стал старшим официантом, а еще через один уже руководил летником. Правда, платили мне за весь день тысячу тенге, причём приходилось делать всё, вплоть до выноса мусора. Поэтому, когда увидел фотографа в ресторане, решил попробовать себя там. Мне в первую очередь понравилось, как выглядят фотографы. Белый верх, черный низ, такая работа казалась проще, да и платили им больше — 2500 тенге в день.

— Так вы и стали фотографом…

— Да, но оказалось, что и там не всё так просто. Работать с людьми, особенно с не очень трезвыми, тяжело. То не хотят платить, то дерутся, и тут я увидел видеооператора! Они вообще не контактируют с гостями, я подумал: вот это точно мне подходит, подошёл к одному оператору и попросил научить, свадеб 10 я за него отработал. Меня научили съёмке и элементарному монтажу, и вскоре папа на свои отпускные купил мне за 400 тысяч тенге мою первую камеру. Я стал снимать свадьбы, тои, корпоративы, стал одним из лучших в Актобе. Было много заказов. Однажды меня попросили снять love story. Мне не хотелось чего-то банального, как у нас обычно снимают — молодые встретились, взялись за руки, гуляют под красивую музыку и всё, и я стал искать какие-нибудь интересные референсы в YouTube. И нашёл рекламный ролик Lacoste.

— Это где парень и девушка встречаются в вагоне метро и, глядя на друг друга, будто бы проживают целую эпоху вместе, хотя даже еще не знакомы?

— Да. Там еще парень прыгает с крыши вагона в никуда. Это, знаете, похоже на то ощущение, когда ты — молодой парень — встречаешься с девушкой, провожаешь её до подъезда и думаешь, поцеловать или не поцеловать, прыгнуть в эту неизвестность, как в ролике, или не прыгнуть? Меня эта работа так тронула, аж до дрожи, до мурашек. И тогда я впервые ощутил эту магию кино. Потом я узнал, что ролик снимал знаменитый оператор Хойте Ван Хойтема, он часто работает с Ноланом и снимал его «Интерстеллар», «Дюнкерк» и «Оппенгеймер». Я увидел бэкстейдж съемок, команду из 300 человек, и в тот вечер сказал, что я обязательно окажусь на съемочной площадке, даже если кофе буду носить. Тогда я понял, кем хочу быть.

«Чтобы жить и работать в Питере, пришлось приручать диких животных»

— Почему для обучения вы выбрали Санкт-Петербург?

— Все банально: реклама школы кино и фотографии в Санкт Петербурге была первой в Гугле. Я узнал сколько это стоит, заявил родителям, что бросаю учебу, потому что хочу стать оператором. Они, конечно, были сильно против. Просили закончить вуз, в ход пошли все доводы, включая манипуляцию. И чтобы не расстраивать папу с мамой, я доучился на металлурга, получил диплом. Но учился для галочки, как только понял, что хочу снимать, всё свое время сидел на YouTube. Учился элементарным операторским приёмам, монтажу, цветокорру, открыл для себя Vimeo.

— А чему можно научиться на этой видеоплатформе?

— Всему, ведь там сидят лучшие режиссёры, операторы, креативные продюсеры, очень много качественного видеоконтента. Я нарабатывал насмотренность, стиль, вкус. Хотя это я сейчас говорю так, а тогда я не понимал, что делаю, просто залипал там и часами мог смотреть красивые работы. Я стал собирать деньги для трехмесячного обучения в Питере и параллельно изучал, как там всё организовано, сколько будет стоить жильё, элементарное питание, транспортные расходы. Как только защитил диплом в 2016 году, вручил его родителям и сказал, что завтра улетаю в Питер через Оренбург. Причём никогда сам за пределы Актобе не уезжал.

— Не страшно было?

— Нет, скорее любопытно. Еще так совпало, что ранее я познакомился с Алиёй Бердыгалиевой, это очень интересная девушка, которая в Актобе организовала киноклуб. Я снимал репортажи с их мероприятий, мы подружились. Когда она узнала, что я еду в Питер, а Алия там училась и у неё там была куча друзей, она договорилась с тем, чтобы мне там помогли. И меня там встретили как родного, позже она еще познакомила меня с моей будущей женой. Я её называю своим ангелом.

— Что особенно запомнилось в Питере?

— Это был совершенно незнакомый мне мир, который очень тепло меня встретил. В Пулково меня уже ждала Ксюша, знакомая моей знакомой, она предложила пожить у нее бесплатно. Дело в том, что она съехалась со своим парнем, а за её котом по кличке Мартини некому было присмотреть. Она предупредила, что он немного диковат, не будет ли проблем? Я говорю: я в поселке вырос, какие проблемы? Приезжаем — такая милая однокомнатная квартира на окраине, книжки, гитара и …кот. Который оказался настоящим зверем!

— Атаковал вас?

Не то слово! Мартини был бешеным! Он нападал на меня каждый раз и царапал до крови. Я даже в туалет боялся мимо него пройти. Я уже думал в хостел съехать, но потом сказал себе: нет, я так просто не сдамся. Залез в YouTube и начал читать, как приручить кота. Оказывается, если коту есть где спрятаться, то они залезают туда, чтобы набраться духа и ярости, а потом атакуют чужака. Нужно было просто заткнуть все щели, чтобы у него не было выхода, кроме как делить пространство со мной. Я так и сделал, кот притаился, но через три дня мы подружились.

— Обучение в Санкт-Петербурге вам много дало?

— Больше мне дала жизнь в этом красивом городе. Я там жил семь месяцев, знакомился с коллегами, вникал в индустрию, практиковался, а когда пошёл учиться в выбранную мною школу, оказалось, что там азбука, я это и так умел — как делать восьмерки и обычные монтажные склейки. Я сказал: подпишите мне сертификат, просто для родителей. Остальное я сам смогу. Так и вышло. Я бы там, наверное, остался, но родители очень хотели, чтобы я жил в Казахстане. И я вернулся.